Мы встретились с ним холодным весенним днем, когда пронизывающий ветер то и дело покрывал морщинками большие лужи после недавнего дождя. В общем, было неуютно и слякотно.

Я увидела его в тот момент жизни, когда к нему с двух сторон стремительно бросилась смерть. Бросилась в виде двух дворовых кошек, которых не испугала даже огромная холодная лужа, в которой он беспомощно бился крыльями – она была его последней надеждой на спасение.

Впрочем, последней надеждой все же была я – и мы все четверо: Гуленька, как потом я его назвала, две кошки и я – оказались посреди холодной мартовской лужи.

Кошкам пришлось недовольно убраться, а мы с Гуленькой пошли искать ему пристанище. Сначала он испуганно вырывался, а потом притих, доверчиво прижав мокрое тельце к теплому уюту моей куртки.

Он был еще птенец, и неокрепшие молодые крылья не могли поднять его в воздух. Несколько раз я пыталась оставить его под деревом, где кошкам вроде бы делать было особо нечего. Но, оглядываясь, возвращалась снова и снова. Он сиротливо сидел такой маленький и беззащитный посреди большого газона под таким огромным деревом – для птицы, не умеющей летать. И я взяла этот теплый, уже доверчивый комочек с собой.

Его домиком стал зеленый контейнер для животных, но он же стал и его тюремной камерой на долгую неделю его жизни. Божье создание, которое было сотворено, чтобы парить в небе, оказалось в замкнутом пространстве, с низкой крышей над головой – только так можно было уберечь Гуленьку от своих домашних питомцев.

На следующее утро весна оказалась по колено в снегу. Дул пронизывающий ветер, столбик градусника стремительно ринулся вниз – я и радовалась, что Гуленьку второй раз миновала верная смерть: если не случайная кошка, то сильный мороз уж точно не дал бы ему шансов на жизнь. Ведь он не умел летать, а, значит, не мог бы найти себе пристанище где-нибудь под защитой карниза или на теплом чердаке.

Почти неделя прошла в заточении. Гуленьке это не нравилось, хотя корм и питье у него теперь были в изобилии. Он забивался в самый дальний угол контейнера и пытался защититься своим клювиком всякий раз, когда человеческая рука подавала ему завтраки и ужины. А мое сердце сжималось, когда я думала о том, какая безнадега у него сейчас в голове: а вдруг эта темница навсегда? А вдруг он больше не увидит неба, солнца и своих пернатых собратьев?..

А вернувшаяся в город зима продолжала лютовать. Каждый день мы страдали вместе: он от того, что не мог понять, что происходит в его жизни. А я от того, что страдало это маленькое существо, рожденное для неба и солнца.

В первый же теплый день, рано утром, когда все домашние еще спали, я поспешила на улицу. Взяла с собой оставшийся корм и принесла Гуленьку в то место, где обычно собирались голуби.
Открытый контейнер и близкая трава, залитая солнцем, вначале не произвели на него впечатления. А, может быть, он на какие-то секунды онемел от счастья. Потом Гуленька торопливо выбрался из корзинки и радостно побежал к своим пернатым братьям. Он не сливался с их суетливой стаей, потому что был раза в полтора меньше их по размеру.

Гуленька тут же стал степенно расхаживать среди своих, деловито поклевывая зернышки на теплом асфальте. Душа радовалась тому, что это маленькое существо было счастливо. За эту неделю Гуленька стал всем родным – даже йоркширскому терьеру Ричарду и канадскому сфинксу Евите.

«Будь счастлив, Гуленька!», - как заклинание повторяла я, возвращаясь домой.

Но на сердце было неспокойно. Ведь Гуленька не умел летать. И когда вся стая стремительно взмывала вверх, он одиноко оставался на земле и удивленно вертел во все стороны головкой.

Даже не дойдя до квартиры, я вернулась обратно. Голубей на том мечте уже не было. Ни одного. 

Я с затаенным отчаянием начала искать следы каких-то событий. Гуленьки нигде не было. Я продолжала упорно ходить вокруг того места, где недавно оставила ставшую родной душеньку. И вдруг с карниза дома полетел навстречу мне серенький комочек. Гуленька! Несколько секунд он посидел на асфальте, а потом, словно желая убедить, что это именно он, еще неуверенно поднялся в воздух и попытался приземлиться на ветки ближайшей ивы. Усиленно заработал крыльями, пытаясь удержаться на ниспадающих вниз веточках, и медленно, пока что с усилием, снова вернулся на свой карниз.

Молодец, Гуленька! Живи долго и будь счастлив, Божья душа!

Проходящий мимо сосед, узнав ситуацию, очень удивился: в это время голуби обычно не выводят потомство.

И я в глубине сердца снова вернулась к мысли о том, что это душа недавно ушедшего брата послала весточку в виде голубя. Он так звал, прямо умолял меня незадолго до своей внезапной смерти навестить его, но я восприняла это как дежурное желание пообщаться. И не приехала – как всегда, жизненная суета.

В тот же день, минут за пятнадцать до того, как спасти Гуленьку, мне передали фотографию брата, и она была у меня в кармане куртки. Его глаза словно смотрели из вечности, пытаясь что-то донести со своего далека…

Мир иногда приоткрывается перед нами, если мы готовы понять и принять его. Не пройти мимо каких-то событий, а задаться вопросом: почему это произошло? И поймать мысль, молнией озарившую сознание…

Валентина РОСТОВА

Издавна бытует поверье, что голуби - это души людей. С античных времен считалось, что душа выходит из человека в виде голубя. Украинцы верят в то, что у голубя и человека «один дух».